Госдума РФ приняла закон о защите традиционных ценностей в кино. Аналогичное уже было в… Штатах. Там ещё в эпоху маккартизма, до всех лгбт, миту и легализаций наркотиков — был так называемый «кодекс Хейса», мол, положительный герой не может, например, ударить женщину или застрелить ребёнка.

Положительный герой не мог быть, например, коммунистом или негром, извращенцем, сумасшедшим, уродом или индейцем, не приветствовались даже евреи и католики. Отрицательный герой не мог показываться с сочувствием, в фильме его обязательно должно было настигнуть наказание за плохие дела.

Но рынок диктует увеличение прибыли — и они в итоге проиграли. Чем больше крови, извращений и вероломства, тем больше молодёжь идёт на сеанс, а это основной зритель.

Кодекс Американской ассоциации кинокомпаний, также известный как кодекс Хейса (англ. Motion Pictures Production Code, Hays Code) — этический кодекс производства фильмов в Голливуде, принятый в 1930 году Ассоциацией производителей и прокатчиков фильмов (ныне Американская ассоциация кинокомпаний), и ставший в 1934 году неофициальным действующим национальным стандартом нравственной цензуры кинематографа в США. Назван по имени политика-республиканца Уильяма Харрисона Хейса, в 1922—1945 годах возглавлявшего Ассоциацию.

Снимать фильмы, не соблюдая кодекс Хейса, было можно, но такие фильмы не имели шанса быть выпущенными в прокат кинотеатров, принадлежавших членам ассоциации. В 1960-е годы киностудии отказались от соблюдения устаревшего кодекса; в 1968 году он был отменён.

Нетрудно убедиться, что именно после этого Америке и настал писец. Как только поколения, воспитанные на фильмах с «кодексом Хейса», ушли на пенсию, а на их место пришла насмотревшаяся крови, извращений и вероломства молодежь — так всё и посыпалось.

Как там было у Достоевского — «если Бога нет, то всё можно» ™. Да ладно «можно» — моментально был утрачен здравый смысл, разумные самоограничения стали какой-то ерундой, на которую не следует обращать внимания. «Грабь, бухай, отдыхай» ™ это реальный лозунг современного западного пипла.

И вот наши депутаты пишут:

«Способствует формированию единого правового поля для всего кинематографического рынка, не ограничивает творческую свободу, а лишь устанавливает разумные границы, которые способствуют сохранению культурного наследия и воспитанию общества на основе традиционных ценностей. Российское кино должно выполнять функцию воспитания и объединения общества, а не способствовать его разделению и негативному влиянию чуждых нетрадиционных тенденций»

Вся эта хрень может даже быть правдой — но не сработает, вот в чём беда. И благие намерения не снимают с депутатов вины за глупые законы, разумеется.

Вот смотрите, как такое же благонравие посыпалось в США:

Голливудские студии придерживались Кодекса Хейса в значительной степени в надежде избежать государственной цензуры, предпочитая внутреннее саморегулирование. Принятие студиями Кодекса Хейса привело к роспуску многих местных советов по цензуре.

Голливуд продолжал работать в рамках Производственного кодекса в течение 1950-х годов, но за это время индустрия кино столкнулась с очень серьёзными конкурентными угрозами. Первая угроза исходила от новой технологии — телевидения, которая не требовала от американцев покидать свой дом, чтобы смотреть фильмы. Теперь ограничения кинопроката стали менее актуальными. В дополнение к угрозе телевидения, после решения Верховного суда США в 1948 году вынудившее пять кинокомпаний отделить кинотеатры от студий, усиливалась конкуренция с иностранными фильмами. Было обнаружено, что попытки запрета этих фильмов, как и сам захват единственным учреждением права осуществлять цензуру фильмов, нарушает антимонопольное законодательство. Студии не смогли запретить к показу иностранные фильмы, а иностранные фильмы не были связаны производственным кодексом.

Некоторые тогдашние популярные британские фильмы — например, «Жертва» (1961), «Вкус мёда» (1961) и «Парни в коже» (1963) — оспаривали традиционные гендерные роли (то есть, говоря человеческим языком — пропагандировали гомосятину). И их показ в США не смогли запретить. Поскольку судебная система США является системой прецедентного права, эти и другие подобные случаи как раз и создали прецеденты, на которые впредь могли опереться юристы.

В свете этого, угроза прямого государственного регулирования, которая ранее упоминалась как оправдание производственного кодекса, появилась снова — но теперь суд защищал не поборников цензуры, а поборников свободы слова. Одновременно полномочия РСА над голливудской промышленностью были значительно сокращены.

Кстати, из-за контента фильма «В джазе только девушки» (1959) Билли Уайлдеру не было дано свидетельство о допуске к показу, но фильм все равно стал кассовым бестселлером (и даже был закуплен Советским Союзом), и в результате это ещё больше ослабило авторитет Кодекса.

В конечном счёте отмена кодекса была связана с тем, что в 1960-е годы «затянутое в цензурный корсет кино США не могло соперничать с хлынувшими в Америку фильмами итальянского неореализма или французской новой волны». Американцы сняли ограничения — и всё это итальянское и французское кино было стало никому не нужно, но в результате сам Голливуд стал заниматься моральным разложением собственной американской нации.

То-то британцы руки потирали! Им это, правда, слабо помогло.