Для одних октябрь на российском юге — конец сезона. Для других — горячая пора сбора урожая. Виноделы снимают с лоз созревшие грозди, которым через паузу, которая может длиться несколько месяцев, а может — несколько лет, предстоит стать вином.

Новая волна российского виноделия началась в 2010-х, когда в отрасль пришли инвесторы и стали появляться новые хозяйства. Одним из центров активности стал Краснодарский край, где сегодня, по словам участников отрасли, создают большое русское вино. Мы посетили несколько хозяйств, чтобы из первых рук узнать, как это происходит.

«Системно говорить о русском виноделии можно начиная с 2015−2016 годов», — говорит сооснователь и вице-президент Simple Group Анатолий Корнеев. И добавляет, что Россия — более чем винная страна. Из 25 млрд литров, которые потребляют за год в мире, 1,2 млрд приходится на нас (правда, в это число входят и винные напитки).

Поэтому в том, что в стране вновь развивается виноделие, нет ничего удивительного. В РСФСР площадь виноградников составляла 200 тыс. га (и это было без Крыма). Сегодня цифра в 2 раза меньше — 104 тыс. га. Из года в год она прирастает, но пока лишь на 2%.

Анатолий Корнеев выделяет несколько проблем российского виноделия. Первая — в масштабах страны о нем пока мало знают. «Многие назовут, где находится Риоха и Шабли. А вот где станица Варениковская, или Гостагаевская, или Байдары, почти никто», — отмечает эксперт. Вторая проблема — ценообразование. Дорожать вино стало во всем мире в пандемию, когда были нарушены цепочки продаж, а после чек увеличили санкции.

С 2022 года все в отрасли заговорили об импортозамещении. «По состоянию дел на 2024 год, в России было 247 лицензированных виноделен, сейчас их чуть больше, они производят около 550 млн бутылок вина в год. Мы импортозаместились на 60%. Скорее всего, максимально цифра дойдет до 70% с поправкой на площади имеющихся в стране виноградников», — подчеркивает Корнеев.

Пандемия внесла еще одно изменение в винную сферу — обострила тягу к локальному. Стал развиваться местный, а вместе с ним и винно-гастрономический туризм. Возвращаясь из Краснодарского края, часть путешественников хотела продолжить пить российское вино. Чтобы помочь им разобраться и не разочароваться, Simple Group в 2020 году запустила проект «Большое Русское Вино» (БРВ).

За пять лет существования он объединил 11 виноделен и 200 наименований вин, которые продаются в ритейле и представлены в винных картах ресторанов от Калининграда до Владивостока. Одна из целей БРВ — просветительская. «Сегодня мы не только продаем российское вино, мы работаем как медиатор между виноделом и потребителем, который помогает им говорить на одном языке: мы объясняем, чем отличаются российские терруары, как ведут себя одни и те же сорта винограда в разных субрегионах, рассказываем о русских виноделах», — говорит директор проекта БРВ Динара Смардакова.

Русские виноделы и сами рады рассказать о себе. Причем многие делают это невероятно увлеченно

Один винодел, два терруара

«Усадьба Маркотх»

«Одни и те же сорта винограда в одном и том же регионе, но на расстоянии друг от друга, отличаются», — отмечает один из лучших виноделов России Алексей Толстой. О том, что говорит, он знает не понаслышке. Толстой делает вино на одном из самых теплых и одном из самых прохладных терруаров страны.

Первый — «Усадьба Маркотх» — личный проект винодела, который возник в 2011 году. Сегодня на склонах Маркотхского хребта на 12 га земли растет 14 сортов винограда, из которых в год получают около 100−110 тыс. бутылок вина. Второй — «Галицкий и Галицкий». В 2015 году Толстой познакомился с Сергеем Галицким-младшим, и вместе они начали искать терруар, подходящий для нового винодельческого хозяйства. Выбор пал на земли, окруженные природным заказником «Красная горка». Из 200 га виноградникам отдали 68,5, а остальное осталось лесу и его обитателям.

Алексей Толстой работает с винами премиального сегмента, но главная его цель — создать «великое русское вино». И он уверен, что все предпосылки для этого в России есть.

Хруст французской булки

Винодельня «Шато де Талю»

На вершине Толстого мыса в Геленджике стоит замок во французском стиле. Это — не чье-то имение, а винодельня «Шато де Талю». Исследовать почвы здесь начали в 2005 году, в 2007-м высадили первые лозы, в 2009-м собрали первый урожай. До 2018 года местный виноград продавали, причем он был одним из самых дорогих на рынке. А в 2019-м появилось собственное производство, мощность которого сегодня — около 1,4 млн бутылок в год.

Урожай для вина «Шато де Талю» собирают не только на Толстом мысе. В 2008 году началось освоение второго виноградника — у подножия хребта Маркотх, а общая площадь посадок составила 183 га. Всего хозяйство выращивает 14 сортов винограда и делает упор на красные вина.

«Шато де Талю» задумывалось как уголок Франции в России. В парке перед замком стоит старинный фонтан, привезенный из Франции, а само здание наполнено антикварными вещами, купленными на аукционах. При этом создатели проекта вдохновляются не только прошлым и классикой, но и «ловят» современные тренды. «Шато де Талю» придерживается принципов устойчивого виноделия и стремится минимизировать воздействие на окружающую среду.

С 2022 года компания сдала на переработку 22,11 тонн картона, 29,79 тонн стекла и 3,9 тонн пленки. А если навести камеру телефона на qr-код на контрэтикетке, можно найти информацию о ближайшем пункте приема бутылок.

Гравитация и галька на крыше

Винодельня «Скалистый берег»

Меньше чем в 100 км от французского шато стоит ультрасовременное здание винодельни «Скалистый берег». Московский архитектор Александр Балабин в 2019 году представил, а в 2020-м реализовал проект, который уже получил несколько архитектурных премий.

В одном из интервью Балабин рассказывал, что предложил заказчику четыре варианта: традиционный тосканский, немецкий в стиле Баухауса, швейцарский технологичный и североитальянский. А пятый, самый радикальный, нарисовал для себя. В итоге его и выбрали.

Винодельня граничит с природным заповедником «Утриш», где обитают животные, занесенные в Красную книгу. Порой они заходят прямо на виноградники и лакомятся ягодами. А еще обитателей «Утриша» изображают на этикетках вина. «Перед нами стояла задача вписать здание винодельни в ландшафт. И это удалось. Стекло символизирует воду, ведь мы находимся у побережья Черного моря, а сфера наверху — морскую гальку», — подчеркивает генеральный директор хозяйства Константин Наделин.

В «Скалистом береге», который способен выпускать до 500 тыс. бутылок вина в год, практикуют органическое виноградарство, а винодельня устроена по гравитационному типу. Сусло и вино свободно перемещаются между уровнями сверху вниз, без механической перекачки.

«Наша цель — производить красивые вина, отражающие наш терруар и сорта винограда. Вино должно быть сложным и долго раскрываться в бокале, важно сохранить и приумножить то, что дает нам земля», — отмечает главный энолог «Скалистого берега» и потомственный винодел Ирина Яковенко.

От нефти к вину

Винодельня «Шумринка»

«“Шумринка” — пример предпринимательской волны инвестиций в виноделие и бережного экономического подхода», — отмечает Анатолий Корнеев. В виноделие основатель «Шумринки» — Александр Кислицын — пришел из нефтяной сферы. Как случился такой поворот? Сам Кислицын объясняет это амбициозностью проекта: «Я не торопился. Искал для себя интерес. И удовлетворился, когда прочел, что виноделие — один из самых сложных видов человеческой деятельности. Это и стало триггером».

Виноградники в «Шумринке» заложили в 2016 году, в 2018-м сняли первый урожай, а первые вина выпустили в 2019-м. И они сразу привлекли к себе внимание высокими баллами на международных конкурсах. «У нас богатый терруар, разные виды почв. Посмотрите, невооруженным глазом видно, земля белая, черная, рыжая. Есть глина, на которой вина получают сложность, минеральность.

Есть практически чистый мергель — каменистые породы, на которых хорошо растут красные сорта. Но терруар — это не только почва и климат. Это люди, которые выращивают виноград и делают вино», — рассказывает Александр Кислицын. Свое вино от делает вместе с энологом Романом Логуновым и приехавшим из Сербии агрономом Владо Юричичем. Кстати, последнего Кислицын называет «владыкой».

«Мы стараемся делать элегантные, гастрономические вина», — подчеркивает Логунов. А Александр Кислицын объясняет, как появились названия линеек. Первая — «Семисам» — название горного хребта, место, с которого начинается Кавказ. Вторая, «старшая», линейка — «Петрикор». Странное слово сложилось из двух греческих: «петра» («камень») и «икор» («кровь богов»). А вместе они обозначают то, как пахнет влажная земля после дождя.

Санаторий для винограда

Винодельня «Усадьба Мезыбь»

Премиальная линейка вина «Старая дорога на Джанхот» винодельни «Усадьба Мезыбь» тоже не случайно получила свое название. Хозяйство, существующее с 2015 года, а на рынке представленное с 2023-го, находится на скалистом берегу Черного моря между Дивноморским и Джанхотом. Сажать виноград в этих живописных местах стали с конца XIX века, и сегодня традиция продолжается.

Виноградники «Усадьбы Мезыбь» с одной стороны граничат с реликтовой пицундской сосной, с другой — с морем. «У нас здесь просто санаторий для виноградников», — смеется генеральный директор хозяйства Светлана Дмитриева. И добавляет, что ключевая задача проекта — сохранить и раскрыть всю силу и ценность этого терруара.

Кстати, одна из особенностей места — редкая голубая глина в терруаре. При упоминании этого факта Анатолий Корнеев вспоминает винодельческое хозяйство «Петрюс» в Бордо, вина которого — одни из самых престижных и дорогих в мире.

«Усадьбу Мезыбь» можно назвать почти камерным хозяйством. «У нас работают всего 20 человек. Нет ни водителей, ни уборщиков. Мы все делаем сами. Когда строили винодельню, была задача сделать все экономно и быстро. Но где нельзя было экономить, не экономили. В частности, на оборудовании», — рассказывает Дмитриева. В итоге все удалось. В 2025-м хозяйство планирует выпустить более 300 тыс. бутылок вина, а к концу года на остатке должен быть миллион бутылок.

Семейная история

Имение «Сикоры»

Основатель винодельни «Имение “Сикоры”» Александр Сикорский всегда подчеркивает, что это — семейный проект. В конце двухтысячных президент строительной группы компаний «Выбор» искал землю под дом и так оказался в Семигорье. На участке были высажены виноградники — рислинг и каберне совиньон, которые сейчас, спустя более десяти лет, занимают место флагманов винодельни.

В итоге здесь раскинулось 47 га виноградников уже восьми сортов и построена современная винодельня с элементами гравитации, которая входит в ТОП-100 лучших мировых винодельческих хозяйств. Над ее дизайн-проектом работала старшая дочь предпринимателя совместно с французскими архитекторами, а над фирменным стилем, который поддерживается по сей день, — младшая.

«Имение “Сикоры”» выпускает вина двух линеек. Первую — «Сикоры» — выдерживают в чанах из нержавеющей стали и в бетонных сферах, вторую — «Семейный резерв» — в дубовых бочках. Бетонные емкости встретишь не на каждой винодельне, к тому же именно сферической формы.

«Совместно с виноделами мы изучили данную тему и остановились на емкостях Galileo без внутренней обработки. Бетон обеспечивает постоянную медленную микрооксидацию вина, а за счет сферической формы вино внутри постоянно движется, само собой перемешивается с осадком и получается и более фруктовое, и более минеральное», — рассказывает Александр Сикорский.

Почти все вина хозяйства — моносортовые, но есть два красных бленда: «Герцъ» и «Семейное наследие». Белые вина выдерживают не менее полутора лет, красные — не меньше двух. Также каждое вино обязательно проходит дополнительную выдержку в бутылке перед выпуском в продажу. Мощность «Имения “Сикоры”» — 300−350 тыс. бутылок в год. При этом винодельня может выдавать до 1 млн бутылок, но здесь не гонятся за количеством, а берегут качество.

Лучшее (конечно) впереди

Виноделие — не быстрая история и точно не быстрые деньги. Анатолий Корнеев порой сравнивают сферу с нефтяным танкером. «Чтобы его остановить, нужно минимум 8 км, чтобы развернуть — до 10. Винодел, сделав вино, только через 4−5 лет поймет, как оно развивается. Еще столько же нужно, чтобы решить, что стоит скорректировать в техническом плане. То есть минимум 10 лет на “разворот”», — подчеркивает эксперт. А период возврата инвестиций потребует от 15 до 20 лет.

Разворот к русскому вину уже происходит. А встанут ли на якорь потребители или двинутся дальше в поисках чего-то другого — покажет время.
 

источник